Отражение. Зеркало войны - Галина Гончарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне он, к сожалению, не знаком.
Матильда нахмурилась.
– А можно ли как-то узнать, чей он?
– Надо попробовать. Разобраться с клеймом мастера, с годом, и еще… извините, Малена, но надо выяснить, чей это медальон.
Малена сначала вспыхнула, но потом сообразила.
– А… поняла. В том смысле, что князей Домашкиных точно не было…
– Да. Зато была революция 1917 года…
– Во время которой немало материальных ценностей поменяли хозяев.
Женщина развела руками.
– Раз уж вы сами это сказали…
– Я не страус. Понимаю, что предки могли и раскулачить кого-то…
– Я предлагаю провести тест ДНК между вами и этими волосами. То есть, простите, взять прядь ваших волос на анализ, и…
– А разве они покажут? Это ж сто лет разницы!
– Ну, если по Наполеону показали, – усмехнулась Ольга Викторовна. – По Бурбонам, даже по Тирольскому ледяному человеку, а он уж точно постарше будет. Вероятность не идеальна, но надо знать приблизительно – да или нет.
– А если и да… ничего это не доказывает, – хмыкнула Матильда. – Кто сказал, что в 1917 году у красного комиссара не было «боевой подруги»?
– С розовой ленточкой в стриженых волосах?
– Ребенка, как вариант.
– Проверить надо все. Значит, так, Малена, я сейчас наделаю фотографий. Медальона, герба, символов, а вы, будьте любезны, завтра съездите к моему знакомому ювелиру.
– Зачем?
– Чистка золота – недорогое удовольствие. Пусть очистит герб и клейма, да и механизм надо бы почистить.
Малена кивнула.
Это – да. Стоило бы. Но…
Словно почуяв ее сомнения, Ольга Викторовна подняла руку.
– Я у него очень давно покупаю. Это достаточно честный человек. С постоянными и старыми клиентами, во всяком случае. Я его предупрежу завтра с утра. Сошлетесь на меня, скажете – троюродная племянница.
Малена еще раз кивнула.
Ну да. Свои – одно дело, залетные лохи – совершенно другое. А она придет «от своих». Это хорошо.
– Я вам сейчас оставлю номер телефона, перешлете мне еще фотографии, после чистки?
Малена кивнула.
– Так… теперь пару волосков… ваших… этих…
Волосы были тщательно завернуты в пакетики. А Ольга Викторовна подмигнула Малене.
– Будем искать. В крайнем случае спишусь с коллегами, они будут смотреть…
– А нельзя загнать фото герба в компьютер и сличить? – робко предположила Малена.
Ольга Викторовна негодующе фыркнула.
– Вы знаете, сколько это стоит? Губернатор никогда денег не выделит, лучше для себя новый мерсюк купить. Подумаешь, история? Кому она нужна? Ха! Это себя, любимого, он не обидит, а архив… хорошо хоть гусиными перьями не пишем… предварительно их надрав из гуся!
– Да, власть у нас такая…
– Всенародно избранная и любимая.
Малена пожала плечами.
Гражданскую сознательность она отродясь не проявляла – некому привить было. На выборы не ходила, справедливо подозревая, что Россия – не Афины, и то, что работает в крохотном городке, не сработает на просторах целой страны. Без нее выберут.
Демократически, ага.
А что до любви…
Матильда сомневалась, что губернатору понравится та тяжелая эротика, о которой мечтал народ. Кажется, он не любитель садомазо с зооуклоном, причем с ним в пассивной позиции. А народ у нас неблагодарный, гадкий, откровенно говоря, народ. Ты о нем душой теснишься, болеешь и даже чешешься, а они все о воровстве каком-то… нет бы как приличные люди! О расходовании бюджетных средств! А то воруешь да воруешь… неоригинально!
– Так что придется по старинке. Ручками, бумажками…
Малена опять пожала плечами.
– Я могу чем-то помочь?
– Да. Почетче отчистить клеймо, сфотографировать, переслать мне, а я пороюсь в справочниках. Завтра вечером сможете подойти к ювелиру?
– Да. Я приду. Куда именно?
Малена получила адрес, обменялась телефонами с Ольгой Викторовной и даже узнала ее фамилию. Огурцова.
Хотя это ровно ни о чем девушке не сказало. Ну Огурцова. И что? Хоть Обезьянова. Дело житейское.
* * *
Уже дома, начесывая разомлевшую и размурчавшуюся кошку, девушки обсуждали прошедший день.
– Тильда, ты сама как думаешь? Может, ты старинного рода?
– Знаешь, Малечка, это будет обидно.
– Почему? – искренне удивилась герцогесса.
– А вот потому. Ты мою мать видела? Великих предков правнуки поганы[18], иначе и не скажешь!
– Это же исключение?
– А если – правило? Понимаешь, сестренка, с моей точки зрения, благородная кровь – не оправдание. Вот, к примеру, я горжусь своими предками, у меня тут восемнадцать поколений, как у породистого кобеля. И?
– Что – и?
– А они бы гордились потомком?
Герцогесса пожала плечами.
– Мне сложно отвечать за них. Но что с того?
– Стоит ли гордиться предками? Лучше молча сделать так, чтобы тобой гордились и предки, и потомки. Чтобы быть достойной, а не так… погулять выйти.
– Хм-м… Тильда, а ты понимаешь, что сейчас говоришь мне основной принцип для благородного человека? Быть достойным своих предков? Не посрамить…
– Толку-то… Тебе есть разница, дворянка я или быдло?
– Нет. Ты же Домбрийская.
– И мне этого хватит. Надеюсь, я не посрамлю твою фамилию. Твой род.
– Я в этом уверена.
– Но узнать, конечно, хочется, – нелогично заметила Матильда. – Вдруг у меня тоже… родословная?
– И родня?
– Как моя мать? Или Рисойские?
– Бэ-э-э-э-э… Лучше уж с гиенами, чем с такой родней!
– То-то! Кстати, надо там еще угольков добавить. А то Лорену притормозили, а Лоран до сих пор целым ходит. Непорядок!
Мария-Элена даже не сомневалась, сестренка сказала – сестренка сделает. Недолго осталось бегать Рисойскому.
И знаете что?
Вот совершенно было его не жалко. Ни капельки!
Мария-Элена Домбрийская
– Нас утро встречает портными, иголками тычут в бока, – извращалась Матильда, пока в Малену действительно тыкали булавками.
